Отправлено: 11.08.11 00:21. Заголовок: 15.05. Вечер, имение Фенриса.

...кризис был вчера ночью.
Его повело с пол-бутылки, или с отвратительно огромной и полной луны, без спросу подглядывающей в окно, или с непривычно-свободной одежды, или с того, что он два дня практически не выходил из дому.
...утром Фенрис оценил свое ночное состояние как «невменяемое».
За сбитые в кровь костяшки пальцев было стыдно. За сломанный стол и за осколки — тоже.
Зато был очень рад, что не добрался до Хоука, хотя собирался — даже вышел из дому, но наткнулся на колокольный звон и понял, что предрассветная служба. Остатков соображалки хватило понять, что Хоук спит ещё, а там уже отключилось тело и... хвала Создателю.
Вчера демоны одержали верх. Позволять им снова управлять своими мыслями Фенрис не хотел. С утра, шипя сквозь зубы и проклиная свою дурную башку, воин убрал комнату. Сначала собирался весь дом, но в процессе уборки передумал.
Прибравшись, он ненадолго выбрался на рынок Верхнего Города: старый доспех не пережил встречи с огненным шаром да и остался где-то в лечебнице у Андерса. Меч же и вовсе безвозвратно утерян — разбивающий оковы, тевинтерский трофей. Меча было безумно жаль, пока в голову не стукнула мысль, что даже такую память о рабстве лучше потерять.
Чужие взгляды и жаркое в полдень солнце жгли спину — безоружный эльф в рубашке с чужого плеча, босой, почти не торгуясь и не тратя времени на примерку скупил приглянувшиеся вещи, явно чувствуя себя крайне неуверенно. Он провел на рынке не больше получаса, из которых две трети времени потратил на подгонку кирасы, наручей и выбору нового двуручного меча.
Вернувшись, Фенрис натаскал воды и тщательно вымылся. Переоделся в новое и неудобное. Почистил доспех. Наточил меч. Осознал, что занимает время и руки, чтобы не думать и не анализировать.
«Снова бегу» - сказал себе эльф - «На этот раз от себя самого».

Вспоминать было страшно. Куда как проще бежать сквозь ловушки к очередному огру на рога. Фенрис прикрыл глаза.
Три дня назад. Вечер. Тяжелая рука на плече. Долгий — слишком долгий взгляд. Ощущение чужих губ на скуле и скользнувший по щеке небритый подбородок.
Нет, стоп, заново. Не складывается.
«Когда хочется пойти повеситься на флагштоке - надо выпить”, говорит Гаррет, синева глаз будто дымкой подернута.
Тотальная несправедливость мира — просто есть. Смириться с этим Хоук не может. И понимает, что убивать всех плохих людей — не вариант. Потому что добро и зло слишком абстрактные понятия. Потому что невозможно одному человеку изменить мир. Потому что с руками по локоть в крови ужасно легко потеряться и поддаться гордыне. Потому что... да он просто запутался, - вдруг понял Фенрис.
Эльф даже глаза открыл. Сел на кровати, уставившись перед собой и не видя непривычно чистой комнаты.
Гаррет не знает, что делать. У него нет решения всех проблем. Нет ответов на все вопросы. Гаррет забивает свободное время точно так же, как и он сам. Только Фенрис не брал на себя ответственности за чужое благополучие — а Хоук взял. И тащит, со своими неизменными шуточками и оптимизмом, от которого иногда скулы сводит, и одному Создателю ведомо, каких сил это ему стоит. Осознание прошибло навылет. В груди отчего-то сжалось — новое чувство, непонятное; яркая картинка-воспоминание сначала солнечной улыбки и вскинутого навстречу неприятностям подбородка, а потом какой-то... «без-про-свет-ной» тоски в глазах мага, это новое чувство только усилило. Фенрис встряхнул головой. Поднялся с кровати, до стены — к окну, обратно к кровати. Второй круг. Отчаянно хотелось увидеть Хоука, с этим новым осознанием в голове.
Вот только никаких идей о том, что ему говорить. «Знаешь, Хоук, я последних три дня только о тебе и думаю»? «Хоук, сделай с этим что-нибудь»? «Хоук, уходи из моей головы, пожалуйста, мне непривычно и я понятия не имею, что происходит»? «Хоук, отдохни чуть-чуть от чужих проблем, давай я первый перестану таскать свои проблемы к тебе»?
«Бред».
Фенрис уже не осознавал, что наматывает пятый круг по комнате, что за окном почти ночь, что в желудке урчит — еды купить забыл, что непривычная одежда перестала мешать и стеснять движения, что...
«Хватит». Эльф остановился, потер виски.
С этим действительно надо что-то делать. Единственным вариантом не думать и не хотеть видеть Хоука вот-прямо-сейчас было снова напиться, а после предыдущей ночи одна мысль об алкоголе вызывала тошноту.
«Хватит. Да хватит же!».
Ещё можно пойти в лечебницу к Андерсу и выплеснуть... что? Нет. Нельзя пойти в лечебницу. Там совсем другое. Что именно «там» Фенрис тоже не знал и от этого чувствовал себя ещё более беспомощным перед собственными эмоциями.
«Да что ж такое, в самом деле...».
Ну его к демонам. Всё. Всё это.
Стены сжимаются и ворот душит. Фенрис с третьей попытки попал будто сломанной рукой в рукав куртки. Пять минут уопокаивал дыхание, заставив себя сначала спокойно сидеть на стуле, хотя хотелось сорваться как можно быстрее, а потом так же спокойно одеть злополучную куртку, застегнуть на бедрах пояс, прикрепить ножны за спиной, вложить в них меч — сосредоточиться на звуке шуршащего о дерево и кожу металла, на запахе туберозы из-за окна, на ощущении деревянных досок под ногами.
Эльф спустился по лестнице, отсчитывая каждую ступеньку. Не торопиться. Вот скатиться с лестницы — это будет глупо. А что он собирается сделать — это моральное самоубийство, всего-то лишь.
...до Хоука Фенрис так и не дошел.
Потому что, открыв двери, замер и растерял все те обрывки слов, которые пытался сложить во вменяемую фразу.
- Хоук. - кое-как справившись с лицом, произнес Фенрис.

 Отправлено: 12.08.11 17:53. Заголовок: Хоук сидел за столом..

Хоук сидел за столом в своей комнате и катал по столешнице яблоко.
Дважды заглядывала Лиандра – один раз, чтобы спросить, будет ли сын обедать вместе с ней (сын обезоруживающе улыбаясь, соврал, что ужасно плотно позавтракал и обедать не хочет), второй раз, чтобы сказать, что не пойдёт на послеобеденную прогулку и будет у себя. «Если вдруг ты захочешь поговорить о чём-то», безмолвно читалось в этой фразе. Взгляд у Лиандры был встревоженный, но она не считала возможным донимать сына расспросами. Гаррет был ей за это благодарен.
Он понимал, по какой причине тревожится мама. Всё-таки, Лиандра хорошо знала своего старшего сына и была в курсе, что напиваться долгими вечерами до положения риз – не совсем его привычка, и раз уж он решил вдруг разнообразить свой досуг подобным образом, то уж верно, не от хорошей жизни. В конце концов, даже в первый год в Киркволле, когда жизнь была как раз-таки не слишком хорошей, а слишком уж непривычной, Гаррет, тем не менее, считал излишним украшать дом Гамлена своим бесчувственным пьяным телом.
Бодан, будучи весьма исполнительным гномом, в нужный момент честно передал Лиандре что её сын «напился как скотина» и теперь изволит почивать. К счастью, Лиандра не стала тревожить Гаррета – ни на утро, ни на следующий день. Отчасти потому что не хотела вынуждать его говорить о том, что он мог считать личным… а отчасти потому что не хотела знать подробностей. После года нищеты, родной город вновь был добр к ней, и ей наверняка не хотелось думать о том, что в целом ситуация не изменилась, изменилась лишь точка её личного обзора. Из собственного особняка в Верхнем города мир и впрямь выглядит совсем не так, как из трущобы города Нижнего.

Орана тоже стучалась дважды, и вопросы её странным образом напоминали вопросы Лиандры: будет ли хозяин ужинать, и не нужно ли ему хоть что-нибудь. Хоуку ничего не было нужно, и он понадеялся, что работящая девушка займёт себя сама, без его ценных указаний.
Хоук был занят. Он думал. Яблоко посильно помогало ему в этом процессе, катаясь по столу туда и сюда, и таинственно блестя глянцевыми боками.

Наутро после пьянки Хоуку было так плохо, что он клялся никогда больше не касаться алкоголя, если переживёт это похмелье… Впрочем, как и всегда в подобных ситуациях. Он только к вечеру сполз с кровати и умылся. Из полированного зеркала смотрела опухшая похмельная рожа, заросшая к тому же до неприличия. Глаза у рожи были страдающие и проникновенные, как у профессионального нищего или гравюры с изображением сжигаемой Андрасте.
«Охуенный герой-любовник, - подумал Гаррет с острой неприязнью к роже. – Правильно Фенрис ушёл. Я бы на его месте ещё и пнул бы тебя с лестницы с криками «уйди от меня, неведомая жуткая хрень!»»
Он даже побрился, чего делать не любил, но руки всё ещё слегка дрожали, и порезов получилось аж три – словно у подростка, впервые взявшегося за бритву. Гаррет, матерясь, залечил порезы, но один всё-таки пропустил. Впрочем, шерсть на Хоуке росла не слишком резво, авось до следующего бритья заживёт само.
Ни о чём сколько-то значительном он не думал и не вспоминал, отдавшись физическим страданиям и неудобствам, для чего, собственно, всё и затевалось.
На следующий день Гаррет вновь был бодр и свеж, и с радостью выяснил, что за время его отсутствия в мире вменяемых людей мама взяла в руки вопрос об устройстве и обязанностях Ораны. Вечером он дошёл до «Висельника» и немного там посидел, наслаждаясь неповторимой атмосферой (но не сомнительной едой и, конечно же, не выпивкой). Фенриса в заведении не наблюдалось, но это было скорее ожидаемо, чем удивительно.

А вот на третий день в разум Хоука робко постучался глас разума. А также то маленькое беленькое, что у приличных людей зовётся совестью. Потому Гаррет и сидел, голодный и задумчивый, катая по столу яблоко.
Тот факт, что он с пьяных глаз лез к Фенрису целоваться, не вызывал у Гаррета особой паники, разве что досаду. Лучше бы он хватал эльфа за руки и спрашивал, уважает ли тот его, Гаррета, и если уважает, то как сильно, и сильнее, чем Гаррет его или слабее. Или ударился бы в неудобные и слишком личные расспросы о прошлом, пользы было бы больше.
Он даже не сожалел, что лажанулся. В поцелуе пьяной «неведомой хрени», надо думать, было бы мало приятного, и это уж точно не улучшило бы отношения Фенриса с тому, в кого неведомая хрень превращается, протрезвев.
Что ж, он сделал глупость, изрядную притом, но ничего фатального – ну чмокнул пару раз, и то неудачно и в сугубо некриминальные места. Конечно, обидно, что по-идиотски выдал себя после того как долго и удачно тихарился, но, с другой стороны, кто сказал, что Фенрис правильно его понял? Однажды, крепко выпив, Хоук, помнится, вдохновенно призывал всю честную компанию немедленно выдвинуться в Казематы и покрасить Первого Чародея в модный и красивый лиловый цвет… насилу угомонили. После этого он, наверное, может уже что угодно отмочить, никто не удивится.

Так что Хоук сильно рассчитывал, что Фенрис не придал инциденту особого значения и, вряд ли захочет об этом поговорить – потому что Хоук не представлял себе, что скажет, если вдруг. Врать он был не намерен, но правда звучала слишком уж дивно и внезапно: «Да, не обращай внимания, я тут в тебя влюблён уже изрядно времени и не могу смотреть на других мужчин, да и на женщин тоже не очень… Хочешь пирожок с капустой?» После такого признания как бы ни пришлось спасаться бегством – мало есть вещей более нуждающихся в срочном лечении методом усекновения головы ради всеобщего блага, чем свихнувшийся маг-отступник.
Но в действительности такой разговор вряд ли будет иметь место. Так что с этой стороны Гаррета ничто особо не тревожило.
Тревожило его другое, а именно – состояние Фенриса. Гаррет после похмельных мучений и последующего возвращения к жизни был вполне готов оставить историю с Адрианой в прошлом и доставать оттуда, отряхивая пыль, только в экстренных случаях. Как это переживает Фенрис, Гаррет не знал - а знать хотел. Ну и просто, поглядеть на него, убедиться, что всё штатно… Мало ли. Три дня, всё-таки. За это время можно много чего успеть – например, жениться или метнуть боты.

Однако что-то мешало Гаррету поступить обычным для него образом, то есть просто взять и завалиться в гости. Всё-таки, обычно он приходил хоть по какому-никакому, но делу, а когда без дела – то по причине «соскучился», что требовало хотя бы недели врозь. Три дня после совместного распития бухла – как-то маловато, чтоб заскучать.

Размышляя таким образом, Гаррет решил, что ему нужен предлог, и вот теперь катал яблоко. Яблоко послушно каталось, но хранило свои секреты.
День, между тем, клонился к вечеру, а никаких внезапных и гениальных мыслей голову Гаррета не посещало.
В комнату заглянула Орана и спросила, будет ли хозяин ужинать, и не принести ли ему еду прямо в комнату. Гаррет уставился на девушку, точнее на её уши, во внезапном озарении. Уши Ораны были не так хороши, как у Фенриса, но всё же это были острые эльфийские уши, успешно напомнившие Хоуку кое-что, что он забыл.

Пробормотав нечто крайне невнятное в ответ, Хоук метнулся к сундуку, в котором хранил ту часть трофеев, что казались ему слишком интересными, чтобы их продать или выкинуть, но не настолько полезными или нужными, чтобы их использовать или кому-то подарить. В основном, то были вещи, которые однажды чем-то ему приглянулись, но он так и не понял, зачем они ему нужны. Покопавшись среди припавших пылью разнородных предметов, он добыл книгу в затрёханной кожаной обложке, которую не мешало бы заменить.
- Ага! - обратился Хоук к книге. – Вот и ты!
Прочесть он её так и не прочёл, но, если верить обложке и титульному листу, она была написана Шартаном лично и повествовала, надо думать, о его жизни, об освобождении рабов, об Андрасте и всяческих не в меру эпических событиях старины. Это было то что надо.
Свойственные закоренелым пьянчугам провалы в памяти Хоука не посещали, поэтому он отлично помнил, как с бухты-барахты предложил Фенрису учиться грамоте, и тот не отказался. Конечно, намного лучше было бы сходить на рынок и по лавкам, поискать нормальные книжки, по которым учат читать и писать детей. Но, во-первых, Хоук не очень представлял, как отреагирует Фенрис, во-вторых, Гаррет никак не сможет удержаться и не заржать, если услышит, как Фенрис с серьёзным видом по слогам читает про маленького зайчика, а это может отбить охоту учиться дальше. В-третьих, все книжки для детей через одну страдали религиозным морализаторством и пафосом, которых Хоук не переваривал ни в каком виде.
Была и ещё причина. На собственном примере Гаррет точно знал, что лучший стимул учиться чтению – когда очень хочется прочесть какую-то книгу, которую вслух тебе читать никто не собирается. Он понадеялся, что история, написанная Шартаном, покажется Фенрису достаточно интересной – может, даже столь же интересной, каким казался малолетнему Гаррету папин гримуар.

Кстати, любопытно, а Шартан вообще-то, умел писать? Или за ним кто-то записывал? Очами души своей Гаррет так и увидел Андрасте, водящую держащей перо рукой Шартана. Пророчица светло улыбалась, перо выводило ультимативное «хвала Создателю!», а Шартан был почему-то удивительно похож на Фенриса. Он настороженно прижимал уши и норовил отодвинуться от Пророчицы.
Хоук хмыкнул, бросил на кровать сумку, запихал в неё книгу и принялся собираться.
- Бумага, карандаши, нож…, - бормотал он, снуя по комнате. На всякий случай прихватил чернильницу и два пузырька с чернилами – на будущее, и чтоб было.

Был уже глубокий вечер, когда Гаррет стремительно покинул особняк Хоуков и уверенным шагом направился к обиталищу Фенриса. Вечер был дивно хорош, но настроение Гаррета по мере приближения к цели начало меркнуть. Возможно, Фенрис не будет рад его видеть, раздумал учиться, да и книга ему сто лет не нужна, и вообще, задевает его чувства. Ладно, хотя бы поглядим своими глазами…
Стучаться Гаррет почитал излишним (хотя иногда всё-таки делал это), искренне веря, что от жилой комнаты стук во входную дверь всё равно не слышно. Он сам бы, например, нипочём не услышал. Поэтому он собирался просто войти в дом и отыскать Фенриса, но стоило ему поднять руку, как дверь распахнулась сама собой, и на пороге возник Фенрис собственной персоной. Выглядел он вполне живым и неженатым, так что часть тревог сразу рассеялась.
- Фенрис! – обрадовался Гаррет. – А я как раз к тебе. Или ты сваливаешь? – до него как раз дошло, что вряд ли хозяин дома караулил за дверью его приближение и, видимо, решительно собирался куда-то идти по каким-то важным для себя делам.

 Отправлено: 12.08.11 18:43. Заголовок: Гаррет выглядел как ..

Гаррет выглядел как Гаррет. Ничего во внешнем облике не поменялось (разве что царапина на физиономии), ничего нового во взгляд не добавилось. Но смотреть на него почему-то было... странно. Иначе.
- Да. Собирался. К тебе. - не стал врать Фенрис. Он отошел от двери, пропуская Хоука в холл.
"Но раз ты уже здесь, то я никуда не собираюсь. Это было бы глупо. О, Создатель, я бормочу прямо как Меррилль!" - ничего из этого он, разумеется, не сказал. Но подумал.
- Проходи. - эльф чувствовал себя ужасно глупо. Теперь он еще меньше представлял, что говорить: весьма смутный план начала разговора кое-как был нарисован в голове, но всё сбилось к демонам, потому что - не там.
"Вот сейчас спросит Хоук - а зачем ты ко мне собирался - и что ему отвечать?".
Он понял, что не знает, и поэтому спросил первым:
- Ты по делу или просто в гости? - поинтересовался Фенрис, серьезно и деловито, почти как на пятиминутке "как нам убить ту хрень которая за поворотом?".
Эльф поймал себя на том, что избегает прямого взгляда в глаза. Казалось, что его взгляд может обжечь или как-то навредить - или - от у него дыры на месте глаз и что-то не то видно, или - если Хоук поймает его взгляд, то случится что-то ужасное и непоправимое.

 Отправлено: 12.08.11 20:53. Заголовок: Фенрис показался Хоу..

Фенрис показался Хоуку несколько напряжённым (ну, то есть, несколько более напряжённым, чем было для него обычно), но было непохоже, что он злится и готов сорваться, да и в дом пригласил – видно, не так уж не рад встрече. Отлично.
Гаррет как раз закрыл за собой дверь и хотел спросить, зачем, собственно, Фенрис к нему собирался – возможно, тут пахнет новой занимательной авантюрой, а может, дело окажется как-то связано с предсмертным «наследием» Адрианы, ну, или просто прогуляться убить каких-нибудь неприятных особей? – но эльф его опередил.

- Я в гости по делу, - сразу взял кунари за рога Хоук. – По очень личному и полезному делу. Помнишь, мы говорили, что было бы здорово если бы ты научился читать и писать? – Что в тот вечер вообще многое говорилось, и многое, наверное, напрасно, он уточнять не стал, жизнерадостно и без паузы продолжая. – Ну вот, я и пришёл! Подумал: зачем откладывать, жизнь у нас такая весёлая и полная сюрпризов один другого восхитительнее, то охотники, то драконы с пауками, то храмовники с магами крови – сплошные развлечения и забавы, так весело, что прям не знаешь, когда лопнешь насмерть от этого непрекращающегося веселья. Так раз отложишь, два отложишь, и как раз перед смертью будет о чём пожалеть, а мы же этого не хотим? Я – точно не хочу. Да, кстати! Под это дело я тебе в подарок принёс кое-что, – он полез в сумку и торжественно извлёк из её недр книгу. – Тут написано, что автор - Шартан, возможно, даже, не врут. Должно быть, занимательное чтение, уж точно лучше жития Андрасте и детских сказок.

 Отправлено: 13.08.11 01:37. Заголовок: С порога налетел, ка..

С порога налетел, как турнирный день, чуть ли не с ног сбил, забросал фейерверками и шутихами, поток информации - ага, оптимизм сквозь осознание внезапной смертности, не хватает только крохотного заклинания и картина "Знакомьтесь - Гаррет Хоук" будет полной.

- Спасибо. Я... это очень ценно для меня. - поблагодарил Фенрис. Для незнающего человека это выглядело бы весьма сдержанной благодарностью, но не для тех, кто знал эльфа получше. - Действительно, надо использовать шанс. - повторять жизнеутверждающие варианты ранней смерти Фенрис не стал. Снова запнулся - что дальше. Стоят два взрослых идиота в полном обмундировании, переминаются с ноги на ногу, как мальчишки перед первой украденной бутылкой крепкого вина.
- Пойдем наверх. Здесь слишком темно для урока чтения. - эльф поднялся вверх по лестнице, кивком головы призывая Хоука следовать за ним.
На ходу стащил ножны вместе с мечом, сложил у входа в комнату. Вместе с оружием снят за ненадобностью был и нагрудник - если никуда не идти, толку-то одоспешенному в комнате...
"Я поворачиваюсь голой и безоружной спиной к двоим магам. Но магом зову только одного. Это, наверное, действительно лицемерие. Или просто Гаррет... слишком Гаррет для каких-либо ещё ярлыков".
- С чего мы начнем? - спросил воин.

 Отправлено: 14.08.11 17:30. Заголовок: В жилой комнате было..

В жилой комнате было чисто. Не то чтобы обычно, приходя сюда, Хоук заставал грязь и толпы крыс, пирующих на руинах, но сегодня порядок очаровательно контрастировал с обломками стола, аккуратно сложенными в уголке. Ну то есть, как обломками – столешница была, несомненно, перерублена пополам славным ударом двуручника. Поскольку никаких иных следов разрушений и пятен крови заметно не было, можно было предположить, что в помещении не произошло никакой драки, но и на «случайность при неосторожном обращении с острыми предметами» обломки не тянули.
Гаррет решил было, что это не к добру – сам он мог произвести аналогичный натюрморт, только находясь в состоянии белого каления ярости, которую по каким-то причинам не мог выплеснуть – но потом решил, что подлинные отношения Фенриса с балетом «ежедневная уборка» всё ещё представляют загадку для современной магической науки, а значит, рано делать выводы. Может, ему просто надоел этот стол. Совсем надоел, утомил и задолбал, а выносить его по частям удобнее, чем целиком.

В остальном всё казалось привычным. Кресла, прежде обретавшиеся возле стола, были в сохранности, и на них вполне можно было сесть. Единственное, освещение показалось недостаточным, и Гаррет недолго думая, засветил навершие посоха, прислонив его к креслу. Получился практически напольный светильник.

На какой-то краткий миг Гаррет засомневался, а не свалял ли он дурака. Все его представления об обучении грамотой сводились к почти полностью забытому процессу освоения этой науки им самим, и чуть более живым воспоминаниям о том, как он помогал с тем же освоением близнецам, как Карвер сажал кляксы и злился по этому поводу, и как Бетани трудолюбиво водила пальцем по строчкам. Не лучшее подспорье в данной ситуации.
Однако отступать Гаррет не любил, и оптимистично решил, что самое основное – буквы, звуки, их сочетания и как держать пишущий инструмент – он сможет передать, а дальше разберёмся. В крайнем случае, можно попросить помощи у Авелин, хоть и не хочется – по крайней мере, капитан стражи должна в совершенстве владеть умением вдолбить абсолютно в любую голову нужную информацию, вне зависимости от качества информации и головы – что поделать, стражники попадаются разные.
К тому же Фенрис, похоже, заниматься вовсе не раздумал, а значит, всё должно получиться. Сила желания, направленная на действие – залог успеха в любом обучении.

Утешившись этими мыслями, Хоук плюхнулся в кресло, вывалил себе на колени стопку бумаги и вытряс карандаш.
- Начнём мы с начала, - заверил он жизнеутверждающе. – С букв. Все слова состоят из букв, как научишься их различать, всё остальное пойдёт куда легче. Садись, покажу занимательное. Никакого колдовства, сплошная ловкость рук... Итак! – он рывком подвинул второе кресло так, чтобы Фенрису по ходу дела было лучше видно его правую руку. – Позволь представить тебе букву «а», – торжественно провозгласил он, берясь за карандаш. – Вот так она пишется в обычной строчке, а так – в начале предложения или в начале имени или названия. В моём имени или в слове «Казематы» она будет всегда маленькой, в именах Авелин и Аришока – всегда большой. Буква «а» может звучать как «а», «э» и «эй», смотря по тому, какие буквы её окружают; это мы потом посмотрим, сейчас нужно понять, что она не всегда выглядит так, как здесь. – Гаррет ткнул в изображённую им букву, такую ровную и красивую, какой он отродясь не рисовал, даже в детстве, на уроках чистописания. – Если писать спьяну, в спешке, на дружеской спине, в темноте, какие только нажьи следы ни получаются вместо нормальных букв, да и ради красоты или выпендрёжа на несчастные кирпичи нашей грамоты вешают ненужные завитушки, усложняющие опознание. Я тебе потом покажу почерк моей мамы, там сами буквы ещё поди разгляди... На самом деле есть лишь один правильный способ писать каждую букву, поэтому и способы сделать её кривой и неузнаваемой тоже ограничены. Буква «А» правильно пишется так, - и он снова принялся наносить на бумагу несчастную букву, на сей раз очень медленно и подчёркнуто чётко, чтобы каждое движение карандаша было хорошо видно. – Вооот так, не отрываясь, а потом - раз – и чёрточка. Кривая буква пишется точно так же, только линии пляшут во все стороны, а карандаш отрывается от бумаги не по делу, - он так же медленно изобразил несколько художественно заваливающихся на воображаемую строку и отплясывающих на ней букв. Потом кратко задумался и сообщил. – Знаешь, на этом месте детей обычно заставляют вспоминать все известные им слова на буку «а», но это, думаю, пропустим, а то окажется, что ты знаешь таких слов больше чем я, мой учительский авторитет этого не переживёт, останется только посыпать голову пеплом и обкромсать седую бороду… если б она у меня была. По-моему, куда полезнее научиться узнавать нашу таинственную и прекрасную букву в тексте, для чего как раз пригодится книга. - Шрифт там был старинный, но без завитушек, и должен был прочитываться без особых проблем. – Когда ты выучишь все буквы, перейдём к тому, как звучат их сочетания, потом слова из одного слога, из двух и трёх, а дальше только тренировка, и можно переходить к письму, - обнадёжил он.

Самого его мысль о чистописании вдохновляла неимоверно, хотя истинная причина заставляла смеяться над собой до мысленных колик. В конце концов, никто же не станет спорить, что правильная постановка рабочей руки для письма требует сидеть очень близко и держать за эту самую руку, причём длительно и – что самое красивое в ситуации! – совершенно легально и не палясь.
В каждой жизни должны быть маленькие радости, а не то жизнь получается скучная и неинтересная.

 Отправлено: 14.08.11 20:31. Заголовок: Фенрис несколько опе..

Фенрис несколько опешил от словесного потолка и количества информации. Но следовало давно привыкнуть к тому, что Гаррет Хоук не признает полумер. И смириться с тем, что научиться читать и писать придется очень быстро.
Все казалось очень легко на первый взгляд. Вот такая закорючка - буква "а". А вот такая - "б". Они бывают такие и такие и смотря кто и как писал, по пьяни, не по пьяни, по-всякому... Информации было много. На третьей букве Фенрису начало казаться, что они уже пол-алфавита по меньшей мере освоили.
Эльф потер переносицу, из-под челки косясь на мага.
- мы весь алфавит планируем за вечер выучить? - уточнил Фенрис. Ему не было скучно и он осознавал необходимость научиться читать... Наверное, когда тебе семь лет или когда там детей читать учат, все идет проще. А не когда ты уже взрослый дядька и мечом махать привык.
- И, кстати, писать потом учиться или...- он умолк, вздохнул, осознавая, что снова ведет себя неблагодарно. Человек на него время тратит, когда дел наверняка по горло, а он еще чего-то хочет. - Я не хочу показаться неблагодарным. Мне... Ценно, что ты тратишь на меня свое время. Но если бы я знал...план занятий, мне было бы проще.
Внутренне он совсем стушевался, но не подал виду, привычно пряча эмоции и отводя глаза.

 Отправлено: 15.08.11 12:46. Заголовок: Хоук поглядел на Фен..

Хоук поглядел на Фенриса и устыдился, причём, не картинно, а вполне искренне. Небось, если б самого поставили и стали вот в таком темпе учить, скажем, из лука стрелять - ещё когда бы взвыл и смылся под первым попавшимся предлогом произвольной благовидности. Увлёкся, называется, а у «ученика», того и гляди, голова трескаться начнёт от твоей увлечённости.
- На самом деле, учиться писать лучше потом, когда уже буквы хорошо знакомы и точно знаешь, что должно получиться, - вздохнул Гаррет. И откровенно признался. – Это на порядок сложнее, чем читать, по-моему, и сначала надо руку ставить – знаешь, как для игры на лютне, скажем… Слушай, прости, я не подумал. Если я слишком гоню, то просто скажи, и продолжим потом. В конце концов, если ты через пару недель сможешь уверенно опознать первый десяток букв, я буду считать, что это само по себе уже очень здорово.

Слова о плане занятий пришлись по больному месту. С планированием у Гаррета было туго и в лучшие времена. То есть, вообще-то он любил строить планы, но обычно долгосрочные и неподробные. Например «Вернуть маме родовой особняк» или «Собрать 50 золотых для участия в экспедиции». Подробные тактические планы он тоже очень любил – особенно в драках – но они почти никогда не срабатывали, просто потому что драка начиналась раньше, чем план можно было составить и поправить на данных разведки.

- Смотри, - Гаррет сунул карандаш за ухо и стал задумчиво загибать пальцы. – Алфавит, это первым делом. Потом слоги и, соответственно звуки. В конце концов, говорим мы через рот звуками, а не буквами. Потом уже слова со всем их коварством: куча всего читается не так, как пишется… Кстати, для уроков письма нам точно понадобится стол, без ровной поверхности неведомо чего получится, - Гаррет кивнул на обломки. – Я смотрю, предыдущий представитель славного семейства столов вёл себя неподобающе и был за такое дело казнён?

 Отправлено: 15.08.11 14:35. Заголовок: О наличии таких слож..

На замечание о столе Фенрис порадовался, что в комнате полумрак и в отблесках пламени не так видны порозовевшие уши. Стол служил немым укором "как плохо пить и не держать себя в руках".
- Надоел он мне. - буркнул эльф.
О наличии таких сложностей со слогами-звуками Фенрис не подозревал. Казалось, все проще - вот есть буквы, надо запомнить, которая как звучит и запомнить, как пишется, а дальше складывать в слова.
Слоги... или слога? Как правильно сказать? Пишется не так, как слышится? А зачем? Это ведь усложняет всё. Услышал - записал буквами. Потом прочитал. Бред какой-то.
Фенрис накуксился: мысли были неутешительные. Хотя есть в этом и свой плюс: он больше времени будет проводить с Хоуком... не один. Просто - не один.
- Хорошо. - кивнул эльф. Вдруг поднял голову, в глазах мелькнуло озарение. - А что если... ну, найти предметы, начинающиеся с каждой буквы и подписать? Или нарисовать и подписать? Абрикос. Б...баклер. Веревка. Гусь. Дом. Так же будет проще, нет? А рисовать я кое-как умею. - он тихо хохотнул.

 Отправлено: 18.08.11 22:26. Заголовок: Ага, сильно, видимо,..

Ага, сильно, видимо, надоедал бедный стол. Лез невовремя с нравоучениями или там хихикал ночами, спать не давал…
Хоука угрызало любопытство, но он сильно подозревал, что едва ли ему расскажут историю падения стола, несомненно увлекательную и, возможно, даже отчасти романтическую. Он вновь покосился на обломки, потом на Фенриса и вздохнул, как человек, мимо которого пронесли вкусную еду, предназначенную для кого-то другого.

Впрочем, его тут же отвлекла иная мысль. Было ли дело в освещении или в неосознанных опасениях, но Фенрис показался Гаррету несколько придавленным излишней информацией и… разочарованным, что ли? Возможно, он ожидал чего-то другого. Впервые с момента, когда затея с грамотой выкристаллизовалась в его мозгу, Хоук задумался о том, что для взрослого учиться читать и писать может оказаться не только более сложным, чем для ребёнка, но и намного более нервным делом. В конце концов, от детей ведь обычно не ждут, что они с первого дня начнут писать ровные строчки и не путать «а» и «л». А вот взрослому мужчине может показаться, мягко говоря, не совсем приятным с трудом нарабатывать навык, который большинство окружающих считает элементарным, а медленный темп усвоения новых знаний и неизбежные ошибки будут восприниматься им очень остро и очень лично. Если уж дети, бывает, закатывают истерики из-за неуспеха в учёбе – страшно представить, как может переживать подобное Фенрис.
Гаррету хотелось во что бы то ни стало придумать способ сделать ситуацию более терпимой, но он не представлял с какого конца за это взяться. Не было чар, позволяющих за неделю освоить письменную речь. Поэтому идея с картинками показалась ему едва ли не спасительной.

- Точно! – вспомнил Хоук. – Так пойдёт куда быстрее! У меня в детстве была такая книжка: на каждой странице картинка, рядом большая буква и слова в столбик. Правда, там было многовато абстрактных понятий, а на первой странице красовалась Андрасте… я её потом разрисовал под хасиндку, папе очень понравилось… Можно слова посложнее взять, или имена, думаю, Авелин бы не отказалась оказаться на первой странице, но чур на букву «м» будет мабари! Я тебе прямо завтра, может даже до обеда, притащу листы с буквами, с тебя - рисунки… - На этой фразе Гаррет слишком резко мотнул головой, и карандаш, заложенный за ухо, не вынес подобного обращения. С тихим злорадным стуком он приземлился на пол у задней ножки кресла. Поскольку вставать с нагретого места Гаррету было откровенно лень, он загнулся в сложносочинённую позу, отыскивая пропажу, и уже разгибаясь, спросил. – А не пойти ли нам добывать тебе новый стол?

Он на миг задумался, взъерошил себе волосы для облегчения мыслительного процесса, поместил карандаш обратно за ухо и внимательно посмотрел на Фенриса. Внезапно глаза Гаррета сверкнули, он заулыбался и с жаром в голосе произнёс:
- Это будет великая охота на стол! Пойти и купить может всякий, да и что можно купить за деньги – так, всякие дрова, что только на растопку и годятся!.. Нет, мы поступим хитрее и мудрее! Мы сделаем стол сами! Не так уж это и сложно, однажды я успешно сколотил табуретку с тремя ногами… Да, придётся потрудиться, зато у тебя будет идеальный, самый лучший, самый подходящий для тебя стол! Такой высоты, ширины, цвета и фактуры, как тебе будет удобней и лучше всего! Это будет стол твоей мечты, ничто с ним не сравнится, много лет спустя ты будешь вспоминать о нём с тёплым чувством, и едва ли он когда-то тебе надоест! Фенрис, скажи «да»!

 Отправлено: 19.08.11 00:39. Заголовок: Фенрис обреченно наб..

Фенрис обреченно наблюдал, как человек-праздник, так же иногда именуемый Гарретом Хоуком, сначала радуется идее с нарисованным алфавитом, потом спасает карандаш от подкресельной темноты, потом...
Хватит.
Фенрис разозлился. Великая охота на стол. Подумать.
Твою мать, Хоук. Раскраситься дикарями и пойти охотиться на стол? В чужой особняк? На Рваный Берег? Куда ещё я должен за тобой пойти, какую глупость ещё сделать, чтобы ты понял, насколько дорог мне?
Нет. Урок чтения, а теперь вот стол. Да кому он нужен.
Да какого хера Хоук разговаривает так, будто Фенрису и правда лет десять. Уговаривает как пацана: тебе будет интересно, правда-правда, все вообще будет просто волшебно, невероятно, прекрасно!
Мелькнула подзабытая из-за нагрузки буквами мысль - если сейчас Гаррет аж настолько топорно распускает вокруг себя солнечных зайчиков, насколько же ему на самом деле плохо?
Эльф глубоко вздохнул. Аккуратно отложил книгу.
Он казался спокойным, хотя внутри все клокотало от гнева - не привычного и ясного, когда противника хотелось убить, а... убивать Хоука точно не хотелось. Хотелось приложить затылком несильно о стену, дать пару затрещин, потрясти за шкирку и заорать на ухо "Гаррет! Фенрис вызывает Гаррета! Есть кто дома?! Гаррет, ты меня слышишь?! Гаррет, ну хоть иногда будь ты нормальным человеком!" .
- Хорошо. Сходим за столом. Произведем разведку боем и захватим этот самый лучший стол в плен. - согласился Фенрис. Он принял правила "игры" Хоука и собирался получить за это серьезную компенсацию, - Но поскольку это - разведка, то я должен знать, могу ли доверять тебе полностью. Иначе в разведку не ходят. Скажи мне, Гаррет. Что это было три дня назад у тебя в поместье, когда я провожал тебя до комнаты?
Вообще-то он собирался спрашивать куда мягче и куда осторожнее. И вообще не так. И вообще не то.
Но гнев и нервозность свое дело сделали: ему нужен был этот ответ, какой угодно из все объясняющих, не шутка, не перевод темы, нужно просто и понятно.
Но он почти не сомневался, что в лучшем случае услышит "да иди ты со своими фантазиями знаешь куда, остроухий". В худшем же ничего вообще не услышит.

 Отправлено: 19.08.11 15:23. Заголовок: Ну вот, стоило совсе..

Ну вот, стоило совсем расслабиться и решить, что пронесло.
Пронесло, ага – со свистом и гиканьем, прямиком по кочкам и оврагам, с завершением вояжа в жерле действующего вулкана. Создатель ненавидит идиотов, и потому идиотизм наказуем.

Искушение соврать было огромно. Огромно. Просто сделать круглые глаза и в упор не понимать, о чём речь. Магический щит класса «пьян был, не помню» - вещь равно незаменимая в семье и в быту.
Ещё можно было начать виниться и стыдиться, используя линию защиты «сам не знаю, что на меня нашло, это всё бормотуха! больше гномьи заначки даже нюхать не стану!» Вариант похуже, но тоже вполне рабочий.
Что греха таить – соврать Хоук иногда любил, и, бывало, получал от этого нехитрого занятия свою долю здоровой радости. Но обманывать своих – последнее дело… да и лицемерно было бы стыдиться вспоминать о том, что делал безо всякого стыда и с изрядным, к тому же, вдохновением. Недаром говорят: что у трезвого на уме, то пьяный уже сказал и сделал дважды, пока вы произносили эту фразу.
Признаться, извиниться, ударить себя пяткой в грудь, поклясться, что больше никогда-никогда... Тоже вариант, но врать, как только что упоминалось, нехорошо. Хоук совершено не был уверен что он «никогда» и тем более, что «никогда-никогда». Значит, проблема всё равно возникнет потом в полный рост, так что лучше решить всё прямо сейчас. Честно, без унижающих обе стороны отговорок.

«Я его потеряю», - подумал Гаррет, разглядывая шею Фенриса, словно та шея чем-то могла ему помочь. Нет, шея ему очень нравилась, но в данном случае была бесполезна. Ничто из того, что он знал, или думал, что знает об обладателе шеи не давало оснований предположить, что оный обладатель отнесётся к его ухаживаниям положительно. Значит, в лучшем случае – непонимание и пренебрежение с последующим охлаждением отношений до состояния вечной мерзлоты за землями Коркари, в худшем – «пшёл вон с порога, ненормальный».

«Потеряю».
Фенриса больше не будет в команде. Его вообще больше не будет рядом. Хоук не узнает, если ему понадобится помощь или компания, не сможет больше рассчитывать на поддержку в своих делах, не сможет завалиться в гости с какой-нибудь дурацкой идеей, и, конечно, сам Фенрис к нему тоже не зайдёт.
Перспективы одна другой прекрасней и краше, хоть начинай сходу выть на луну к радости всех окрестных собак.

Гаррет поднял взгляд от шеи к глазам собеседника и улыбнулся, уже по ощущению собственных лицевых мышц понимая, что улыбка получилась безрадостная и, как минимум, несколько странноватая. Утвердительно произнёс, удивляясь, как мягко и неуместно звучит голос:
- Ты о том случае, когда я ещё так лихо пытался тебя поцеловать, что аж чуть с лестницы не навернулся, промазав? Наверное, очень забавно выглядело.

 Отправлено: 19.08.11 16:01. Заголовок: "Не ошибся"...

"Не ошибся".
Волна эмоций - облегчение, радость, надежда (глупое чувство, выбросить, нельзя, да куда ж ты...), тепло, страх, удивление, неверие, растерянность, снова страх - разом, на голову, захлебнулся, потерялся, подавился колотящимся у горла сердцем.
Синий взгляд, казалось, обжигал, и Фенрис отвел глаза.
Он боялся другого ответа, на подобный - не смел надеяться и оказался не готов. Совсем.
Хоук так просто говорит "я пытался тебя поцеловать", вот, улыбается, шутит.
Фенрис понятия не имел, что отвечать.
"Да, забавно, хорошо, что ты не упал".
"Это твоя обычная демонстрация симпатии для всех или я чем-то отличился?"
"Почему, Хоук?".
"Зачем, Хоук?".
Глупо это всё как-то.
- Именно. - кое-как выдавил Фенрис, заставляя себя поднять голову и смотреть в глаза.
"Ты же воин, твою мать. Тебе и драконов убивать случалось. Чего сейчас боишься?".
"Того, что это нельзя убить. Даже увидеть нельзя. Это все тоньше и меч тут совершенно бесполезен. А я ни на что больше не гожусь" - ответил сам себе Фенрис.

- Выглядело это не очень забавно. - честно сообщил эльф. - Падать с лестницы тебе было бы еще более "не забавно".
"Это звучит как угроза, придурок! Это звучит как - "Хорошо что ты промазал, а то я спустил бы тебя с лестницы!" Исправь это как-нибудь!"
Фенрис едва не зажмурился.
- Я имел в виду, что... я хотел спросить, ты... Это потому, что ты был пьяный, или... - он окончательно потерялся в словах и не оставалось ничего другого, кроме как в омут с головой, и так наломал дров уже по полной, не отмазаться, так - какая теперь разница?.. Остается только "помирать так с музыкой".
Воин справился с лицом и взглядом, заставил себя смотреть в глаза и говорить спокойно, не запинаясь.
- Значило ли это хоть что-то кроме того, что ты был вусмерть пьян?..
"Он больше не придет. Я сам ломаю все, к чему прикасаюсь. Сам. Я заслуживаю одиночества".

 Отправлено: 19.08.11 16:47. Заголовок: Гаррет открыл рот. З..

Гаррет открыл рот. Закрыл.
Он ждал сколько-то выраженной агрессии или хотя бы здорового недоумения, а вместо этого получил… растерянность? И как прикажете на это реагировать?
Его не стукнули, не выгнали взашей, не порвали всяческие отношения раз и навсегда, и даже не назвали разными именами животных, имеющих сложности с интеллектуальной деятельностью. Вместо этого ему задали вопрос. Простой и недвусмысленный.
И потому Хоук сидел и хлопал глазами.

То есть, нет, он знал, знал что ответить, но не знал, как! Собственное внезапное незнание, к которому ничто в предыдущей жизни не могло его подготовить, повергало в ступор, и пауза неприлично затягивалась.
Хоук сильно подозревал, что лицевыражение у него сейчас беспомощное, словно у иностранца, который сошёл с корабля в чужом порту и внезапно понял, что не понимает местного языка.
Гаррет смотрел на Фенриса и чётко понимал: будь на месте эльфа любой другой произвольно выбранный из его друзей, Гаррет не полез бы за словом в карман. Да и с чего бы? Мерриль он мог бы сказать, что она ужасно милая и он хочет взять её на руки; Авелин – что хочет за неё замуж, ой, то есть, конечно же, жениться; Варрику – что горячо мечтает о соавторстве во всех областях…
Всегда есть, что сказать – Гаррет не задумывался, откуда берутся слова.
«У тебя такая красивая спина», «Создателя ради, ну зачем ты замужем?!», «Не хочешь пойти со мной к тебе домой?», «Просто иди сюда, и давай для начала поцелуемся», «Не хочешь слазить со мной на часовню? Ты когда-нибудь видел восход солнца с крыши трёхэтажного здания?»
Неважно, с какой скоростью или с каким пылом адресаты этих речей слали Гаррета во все возможные места или звали заступников – по крайней мере, он уж точно не затруднялся немедленно выразить свои мысли вслух.

Всегда есть что сказать – открой рот и говори.

Но это был Фенрис – и у Гаррета впервые не было слов.

- Фенрис, - наконец кое-как выдавил он, кашлянув. – Я пытался поцеловать тебя, потому что хотел. Это, в общем, довольно нормально для влюблённых – хотеть прикасаться к объекту своих чувств, в том числе и, так сказать, посредством рта. Бормотуха тоже сыграла свою роль, но не надо всё валить на неё. Просто трезвый я обычно лучше держу себя в руках… кажется. Хотя «прямо сейчас» было бы дурным подтверждением этих слов, потому что «прямо сейчас» я до обидного полностью трезв и, тем не менее, до обидного полностью добровольно говорю, что люблю тебя.

 Отправлено: 19.08.11 17:38. Заголовок: Будь Фенрис женщиной..

Будь Фенрис женщиной, он бы упал в обморок. Или разыграл бы обморок.
Даже обидно было, что он лишен такого морального права - закатить глаза и рухнуть на пол, позволив Хоуку свалить по-быстрому или наоборот - подхватить на руки и откачивать как-нибудь.
Ну так же не делается. Не бывает. Даже во всяких балладах герои сначала проходят долгий путь вместе и... а "люблю тебя" - уже в конце. Почти как точка.
Ну и говорят это, если верить рассказам, в предназначенных для этого местах - на берегу над морем или как-нибудь за руку держат, словом...
Но нет. Слово "обычно" и "как правило" во внутреннем словаре Хоука явно считается нецензурным.
Сидеть в креслах у почти погасшего камина, заковывая сердца в железо, то отводить глаза, то заставлять себя смотреть, и не знать куда деть руки, и не знать, что делать со всей той мешаниной в голове и груди - Создатель! - нормальные люди с этим живут? Но как?!
Фенрис поднялся, прошел к шкафу, где оставались запасы вина. Достал недопитую вчера бутылку, два стакана, зубами вынул пробку и разлил вино - как раз на двоих, Фенрису трын-трава, Гаррету... не трын-трава. Но ладно.
Надо сказать. Нельзя просто так молчать. Это как если бы Хоук просто молчал на его вопрос.
- Ты же меня совсем не знаешь, Хоук. - сказал Фенрис, протягивая один из стаканов Гаррету. - Я - эльф, беглый раб и живу в чужом доме. Ничто из этого тебя не смущает? И, постарайся не напиться с одного этого стакана. - тут же добавил эльф, усмехаясь. - Ты же не хочешь снова промахнуться?..

 Отправлено: 19.08.11 20:26. Заголовок: Всякие видал Хоук ре..

Всякие видал Хоук реакции на слова любви, но чтоб после них срочно потребовалось выпить… Хоть не подраться, и то хорошо.
Видимо, новость была тяжёлой и её требовалось срочно запить для облегчения доступа в организм. Ладно, он ведь меньше всего ждал, что Фенрис бросится ему на шею.
- Я знаю тебя достаточно. Знаю, что тебе можно доверять – по нынешним временам хотеть больше этого, значит сильно гневить Создателя. А обо всём-всём я даже про родных-то не в курсе. У каждого есть что-то, о чём никому не известно. Это не мешает появляться привязанности и другим разным чувствам… и вообще не так уж мешает. Ты ведь тоже не всё знаешь обо мне.
…Эх, кому это когда мешало влюбляться и пускать нагу под хвост свою жизнь при случае? Ещё и похлеще с ума сходили, влюблялись в мимоходом виденную на улице женщину или там в портретик…
Хоук попытался вспомнить, когда познакомился с Фенрисом, и не сразу сумел. Это было на второй год его жизни в Киркволле, точно… значит, получается, четыре года назад? Да, где-то так. Может, это и немного, если видеться раз в четыре месяца по официальным поводам…

Он взял стакан и обнюхал вино с нескрываемым любопытством. Одна такая порция на голодный желудок – и он приляжет отдохнуть прямо на пол. Может, Фенрис решил повторить опыт трёхдневной давности? Мысль была по-своему соблазнительная, но Гаррет откровенно предпочёл бы быть уложенным в постель несколько другим образом и по иной причине.

- А что меня должно смущать? – искренне удивился Гаррет словам Фенриса. – Беглым ты останешься ровно до тех пор, пока не передохнут все, кто за тобой гоняется, а дом - твоя законная добыча, как, например, мой у меня. Все эти вещи я за эти годы как-то да заметил, честное слово, и они меня смущают меньше всего. Я сам, например, ферелденский беженец, маг, к тому же отступник и сын отступника, и большая часть моих дел творится, как бы сказать, сильно сбоку от законности, - он философски пожал плечами, лизнул вино и смело отпил. – Существует также стойкое в узких кругах мнение, что я редкостный придурок. У всех свои недостатки – для уравновешивания достоинств и придания жизни необходимой пестроты... Вот если бы у тебя была орава грудных детей, или ты бы превращался в человекоядного дракона по выходным – тогда да, тогда я бы, может, и смутился... А может, и нет.
Он обвёл взглядом фигуру Фенриса, с ног до головы, не отрываясь, затем с удовольствием посмотрел в лицо и улыбнулся:
- Если я выпью этот стакан прямо сейчас на голодный желудок, то обязательно промажу, а как же. Разве что ты сам захочешь это предотвратить. Впрочем, тогда уж совершенно не обязательно допивать… и, кстати, здесь лестница совсем рядом, с неё я могу полететь так же успешно и незабавно, как и со своей собственной.

Теперь пусть решает, хочет ли поцеловать или спустить с лестницы. Честно и без попыток давления. На этом представления Гаррета о тактичности и начинались и заканчивались.

 Отправлено: 20.08.11 03:11. Заголовок: "А, может, всё п..

"А, может, всё получится. Может быть, я не безнадежен и он не безнадежен и в этом городе цепей станет на одну цепь больше, но хотя бы эти узы не принесут боли. Может быть".
Фенрис отставил свою выпивку и мягко забрал из рук Гаррета его стакан. Не нашел куда поставить, поставил прямо на пол, чего уж там.
Гаррета и трезвого несёт, как шевалье на турнире, а с пьяным ему вовек не справиться и дело не только в магии, и не только в на удивление крепких, как для привыкшего орудовать посохом, руках.
Трепло. Позёр. Придурок. Гребаный маг, чья гребаная магия хуже, чем все огненные бури и энтропические сны. К такой магии нет защиты, нет сопротивляемости, и призрачность не спасает, потому что эта его магия творится будто сама по себе, сгущается воздухом и чужими взглядами, сплетается судьбой, тугим кольцом.
На него невозможно не смотреть. Невозможно не замечать.
Невозможно оставаться равнодушным: любить или ненавидеть, или не знать - никогда не встречаться, не говорить, не слушать, не...
Да что в тебе такого, Гаррет Хоук.
Лохматый, небритый, загорелый и синеглазый, с нездоровой самокритичностью и любовью к ежевичному варенью; дурацкие шутки, дурацкие - и, мать их так! - работающие безумные идеи, не двадцать пять - пятнадцать лет и все мы горим не ярче церковных свечей, рядом с этим огромным костром.
И я сам, тот, кто в порывах ярости и отчаяния клялся себе никогда больше не быть чьим-то, я тоже поддался, увяз в тепле этого пламени, и сгореть не страшно...

- И верно. - засмеялся Фенрис. Наклонился над креслом, в котором сидел маг, упираясь ладонями в подлокотники и глядя в глаза. - Ты все-таки редкостный придурок, Хоук. - с искренним восхищением в голосе добавил он, прежде чем осторожно коснуться горячечно-сухими губами губ.

 Отправлено: 21.08.11 21:56. Заголовок: В первый момент Хоук..

В первый момент Хоук обалдел – он не рассчитывал на такое, нет. Даже в самых оптимистичных прогнозах ему предлагали зайти за ответом попозже… сильно попозже. Так делают нормальные люди, обнаружив обстоятельства, которые выбивают их из колеи – берут время на раздумье, несколько часов или несколько дней, чтобы ложкой соскрести с потолка остатки своих представлений о некоторых вещах, собрать их в графинчик и накрыть крышкой.
Но Фенрис… это Фенрис.
Дойдя до сей глубокой мысли, Гаррет махнул рукой на предожидания и с чувством полного права на то ошалел, как шалеют от внезапной радости, которой не ждали и даже не надеялись, а тут вдруг – вот.
Да, поцелуй может значит всё что угодно, начиная с «ничего». И после поцелуя может быть разное, начиная с «нет, это не то».
Но когда тебя целуют в ответ на важный вопрос - это ведь значит «да»? Или, может быть, «да, только заткнись», но всё равно «да».
Не может быть никакого «после», никакого «через минуту» или «через день», или «через год». Мир существует только «сейчас», в пространстве, где молния ударила между тёмным прошлым и не менее тёмным будущим. Надо поспешить прожить это «сейчас» во всю силу, потому что другого не будет, а будущее не только темно, но и туманно.

Хоук не мог уже вспомнить точно, когда в последний раз целовался. Тогда же, когда и занимался сексом, надо думать – до бегства из Лотеринга… давно. Он бы чокнулся, если бы ни жизнь в постоянно опасной атмосфере, вдоволь физических и магических нагрузок в любое время по первому запросу и без запроса, угроза смерти без предупреждения и прочие маленькие удовольствия большого города, одинаково доступные днём, ночью и в сумерках.
Может, не следовало быть одному всё это время. Может, это помогло бы ему лучше соображать сейчас и хранить самоконтроль.
А может, и нет.
Фенрису он отвечал так, словно ждал, что вот-вот в комнату набегут враги и Фенриса у него отнимут, а обратно уже не отдадут никогда-никогда.
Гаррет больше не мог думать о том, что влюблённость всегда заканчивается плохо, или о том, что вряд ли может принести партнёру хоть что-то хорошее, или о том, что просто не знает, не умеет «строить отношения», и укатился со всем своим опытом не дальше сопливого подростка. Он вообще больше ни о чём не мог думать, единственная мысль кое-как зацепившаяся в его голове, была: нельзя слишком. Так неудобно, маленькая площадь соприкосновения, хочется больше, но схватить и потянуть ближе или посадить к себе на колени – нет, плохая, плохая идея!; нельзя слишком настойчиво, слишком сильно - нельзя – не захочет, раздумает, оттолкнёт, и всё закончится, останется только пойти утопиться в порту, и дурацкая же будет смерть…
Надо медленно. Осторожно и постепенно. Может, что-то получится. Обязательно что-то получится, иначе зачем всё? Гаррета аж затрясло от усилия держать себя в рамках.
Он поднял руки, не вспоминая о лириумных клеймах и не терзаясь вопросом о том, будет ли их носителю неприятно, если его коснуться.
Фенрис очень прочно упирался руками в подлокотники – Гаррет почувствовал это в напряжении мышц на его плечах. Провёл по спине, этой худой прекрасной спине, на которую так часто засматривался, пользуясь тем, что даже у идеального воина Фенриса всё-таки не было обзора под 360 градусов. Ткань под пальцами была неожиданно приятной, хотя Гаррет откровенно предпочёл бы живую тёплую кожу. Медленно и мягко коснулся шеи под волосами сзади, затылка. Волосы были на ощупь жёстче, чем на вид, и Гаррет ни за что не смог бы внятно объяснить вслух, почему же этот незамысловатый факт так великолепен и делает его таким счастливым именно сейчас.

Он решил было, что надо встать, и не фрагментарно, а на ноги. Так будет удобнее, и можно будет обнять… Вот ещё только пару секунд побудет в этом прекрасном «сейчас», и тогда, сразу же, конечно…

«Сразу же» наступает не через пару секунд, а несколько позже – чувство времени помахало Гаррету рукой и оставило его, отправившись на продолжительную прогулку, поэтому точно сказать насколько «позже» он бы не осилил. К сожалению, целоваться бесконечно и беспрерывно физиологически затруднительно, не то все влюблённые пары только тем бы и занимались, надо думать, пока не поумирали бы от голода и недостатка кислорода.

Они одного роста; если Гаррет очень сильно выпрямится, вытянется в струнку, он будет чуть-чуть выше, может быть. По крайней мере, ему удобно – не надо ни наклоняться, ни задирать голову, когда он, не отрываясь, смотрит в глаза Фенрису, с волнением ожидая его реакции. Ничто не зависит от мыслей или желаний Гаррета – он молча хотел четыре года, если понадобится, будет молча хотеть ещё столько же. Раз вышло так – не ему решать.
Руки на чужой спине – огромное искушение сцепить их там в замок. Только совсем не исключено, что сейчас придётся их вовсе убрать.
Плохая, плохая мысль.

 Отправлено: 22.08.11 18:48. Заголовок: Опыт у Фенриса был, ..

Опыт у Фенриса был, но такой, о котором лучше не вспоминать. И не вспоминал, потому что невозможно было соотнести. Сравнить. Невозможно и не нужно.
Прошлое оставалось за спиной. Обернешься - увидишь, но оборачиваться он не собирался.
Пол плыл под ногами, а воздуха едва хватало на вздох.
Фенрис отстранился, разрывая поцелуй, но не объятие. Уперся лбом в лоб, облизнул губы, чуть саднящие из-за колючей хоуковской щетины.
Нервно хохотнул, глядя в глаза - близко, так близко и дыхание чувствуешь, и как сердце бьется.
- У тебя щетина колючая. - сообщил зачем-то он. Чтобы Гаррет не решил... ничего не того не решил, тут же поцеловал в уголок рта, осторожно, как будто маг был призраком, который может исчезнуть в любой момент.

 Отправлено: 27.08.11 18:12. Заголовок: Да, колючая. У Фенри..

Да, колючая. У Фенриса нету такой – эльф потому что.
Фенриса колючесть щетины, похоже, не устрашает, и Гаррет думает, что согласен бриться хоть два раза на дню в любую погоду.

Гаррет смеётся, хотя, в сущности, ничего действительно смешного ещё не сделано и не сказано. В этом нет привкуса нервозности. Он смеётся в ответ - и это смех радостного предвкушения. С таким чувством дети вскакивают в свой день рожденья ни свет ни заря: сейчас, сейчас, совсем скоро случится что-то очень хорошее!

Движение навстречу – это «да» без условий. Условия выдвигаются до того, а обо всём остальном можно договориться потом и без слов. Движение навстречу – это «я хочу» - и это всё, что Гаррету нужно знать именно сейчас.
И он больше не думает о том, что слишком или недостаточно, медленно или быстро, разумно или идиотически; о том, чего ждёт Фенрис или чего боится он сам. Не думает о том, почему Фенрис так осторожен – не уверен? не умеет? только играет? - и не захочет ли сдать назад.
Зачем вообще думать в такой момент? Или: чем думать – в такой момент?
Если выпустить звено осмысления, всё становится проще и незамутнённее. Честнее. Он хочет – и сразу делает.
Хочет ближе – и смыкает руки в замок на чужой спине, лижет в нос и в губы, целует – долго, но уже без недавней поспешности. Верит, что не отнимут.
Хочет чувствовать живую жаркую кожу – и принимается, не глядя и не отрываясь от чужих губ, расстёгивать каждую попавшуюся под пальцы застёжку на себе и на Фенрисе, без разбора, неожиданно успешно, и вот уже тянет с него прочь куртку.

Почему-то всегда кажется что то, что умеет загораться, должно быть горячим. Но лириумное клеймо, когда Гаррет задевает его, целуя Фенриса в шею – прохладнее остальной кожи.

Это даже не вожделение как таковое – вожделение можно утолить с кем угодно и даже вообще без постороннего участия, смотря по ситуации. А это – Гаррет вообще не знает, что такое и как назвать, но ему и не нужно, он просто хочет - ближе, хочет ловить пульсацию вен языком там, где они ближе всего подходят к коже, и где сильнее всего запах; хочет убрать помеху ткани, как будто кожа сама по себе – незначимая преграда, сквозь которую две горячие красные реки могут слиться в одну, объединив русла.

Гаррет прихватывает зубами мочку чужого уха, в рот попадают волосы, он фыркает и с оборванным смешком убирает их пальцами. Целует в ухо, шепчет имя. «Фенрис» - тихо и мягко, словно доверяя очень личный секрет. Обязательно будет хорошо. Сейчас, совсем скоро.

У Фенриса зеленоватые глаза с крупными радужками. Это нормальный, типичный для эльфа цвет – зайди в эльфинаж, восемь из десяти прохожих всех возрастов поглядят на тебя похожими глазами.
Только на самом деле это не так. Может, из-за выражения, а может, ещё почему-то, но Гаррет всегда думал, что мог бы узнать Фенриса среди трёх сотен сородичей, заставь его выбирать как несчастного героя популярной сказки - видя только глаза.
И сейчас он замирает, встречая взгляд – замирает, пронизанный, поражённый, как тело бывает поражено ударом или тяжкой болезнью, и ещё несколько секунд не может вдохнуть, только смотрит, смотрит, смотрит - и как будто понимает что-то, что вне его осмысления, вне любого осмысления… что-то, что проходит, задев сердце, чтобы со временем превратиться лишь в сладкую и жуткую судорогу воспоминания о секундном соприкосновении – без названия, без понимания, без слов.
- Пойдём, - хрипло произносит Гаррет, чтобы проверить, на каком он свете, и оплетает пальцами левое запястье Фенриса – не ради того, чтобы не занимать ему рабочую руку, а просто так удобнее ему самому – и тянет к кровати. В тоне нет вопроса: никогда не сталкиваясь с отказом на этом этапе, он не допускает такой вероятности, и точно знает, что на горизонтальной поверхности им сейчас будет удобнее - честное слово, равно сгодился бы и стол, не постигни его летальный исход, или пол, но раз есть выбор… в своё время Гаррет извлёк немало радости из объятий на сеновале и под кустами, в том числе и колючими, а однажды не разглядел вовремя муравейник, но кровать – это непревзойдённая ступень комфорта.

Быстрыми решительными шагами он проходит невеликое расстояние – и нетерпеливым рывком сдёргивает покрывало со всем, что на нём лежало, даже не присматриваясь, что именно загремело на пол.

 Отправлено: 01.09.11 17:50. Заголовок: *** Мысли путались ..

***

Мысли путались с обрывками воспоминаний и образами. Хотелось зажмуриться и не думать. И еще головой о стену побиться - тоже очень хотелось.
"Я все испортил. Так нельзя. Так было нельзя" - мысленно едва ли не выл Фенрис, осторожно выбираясь из постели - не разбудить, ни в коем случае не разбудить, не потому, что Хоуку надо выспаться, а потому, что встречаться сейчас взглядом он бы просто не вынес. Что именно произошло - демоны знают. Наверное, голова бы взорвалась. Как у "ходячей бомбы".
"Неправильно. Это всё - неправильно". Он бесшумно оделся, поймал себя на полпути к выходу, босой, взъерошенный, норовящий скривиться и зашипеть, как от жуткой головной боли. Неправильно - это не о связи между двумя существами одного полу, хотя до сих пор встречались люди, считающие это чем-то ужасным. Нет. Это - плевать. Это несущественно.
Этот мысленный крик "неправильно!" был вызван в первую очередь страхом. Страхом перед неизбежным изменением привычного уклада жизни, перед отношениями. У Фенриса не просто никогда не было именно отношений, у него даже модели оных отношений перед глазами никогда не было и что делать дальше он понятия не имел. Вообще. Совсем.
Страшно было именно от этого - но эльф этого понять и осознать не мог.
Схватился за перила лестницы, с силой сжимая паьцы.
"Нет. И так тоже нельзя. Убегать молча нельзя" - решил Фенрис, хотя уже думал о том, когда отходит корабль Куда Угодно.
Он вернулся в комнату. Хоук ещё спал и Фенрис понял, что не может даже смотреть без всплеска непонятной и оттого пугающей смеси эмоций.
Но хуже всего был даже не страх перед непонятным и неизвестным.Хуже всего были обрывки воспоминаний.
Так бывает, когда видишь во сне что-то ужасное, что-то, что заставляет тебя проснуться со следами собственных ногтей на ладонях, сорванным горлом и зареванным лицом, но не можешь вспомнить, что именно видел. Помнишь только что чувствовал.
Вчера его вырубило почти сразу после этой вспышки - вспомнить все, всю прошлую жизнь, в один миг и тут же забыть, и остаться один на один с ощущением кошмара и сорванным голосом; это не то, чем можно поделиться, это не то, что можно рассказать, да на это не хватит никакого словарного запаса и никаких равнодушных масок.
И утром - снова, сразу, ярко, много - всё. Если бы эмоции были огнем, он за эти две недели превратился бы в пепел.
"Я не могу уйти просто так. Это будет ещё более неправильно. Это будет трусливо. И я не знаю, как ему объяснить, что... да я даже не знаю, ЧТО ему объяснять".
Думать над этой ситуацией дольше пары секунд не получалось - желание со всей дури вмазаться головой в стену становилось невыносимым.
Не думать над этой ситуацией дольше пары секунд тоже не получалось.

И еще одной вещи Фенрис не понимал, хотя это было важно: он привык к жесткости. Привык к однозначности. К силе. По-другому не умел и не понимал. Другое казалось дикостью.
Еще он привык к тому, что все понятно. Черное - это черное. Белое - это белое. Гаррет каким-то образом смешал все цвета и понятия.
И хотелось затереть глаза кулаками - верните как было! Было же - понятно! Было же - просто!
А теперь - как?
Теперь - что?..

...потому что нельзя строить дом на тлеющих останках другого. Нельзя.